Анна Потерпеева - На войне и в тылу — по-фронтовому
В отделе кадров меня оформили табельщицей в доменный цех. Не об этом, конечно, я мечтала. Но живого, боевого дела много было на субботниках. Их устраивали на Мельничном тупике, где вдоль железнодорожных путей в дощатых сараях готовилось к монтажу оборудование строящихся цехов. И на стройплощадках горячо. Как писал один поэт:
Вгрызались в грунт упрямые лопаты,
И не было покоя топору.
Уже летом 1942 года четко обрисовались очертания будущего завода. Строители гордились, что электросталеплавильный цех по мощности должен стать самым крупным в Европе. А масштабы прокатного! Только сказать — длиной около 500 метров. Монтировались две доменные печи, вывезенные из Липецка. Строились чугуно-меднолитейный, кузнечный, коксохимический цехи. И одновременно возводились жилые дома для металлургов.
Ни до, ни после я не видывала строительства таких масштабов. А какие темпы! Уже 7 февраля 1943 года руководители строительства и завода докладывали Государственному Комитету Обороны о том, что первая очередь ЧМЗ готова к сдаче в эксплуатацию.
Меньше месяца проработала я в доменном цехе, упросила отпустить в электросталеплавильный. Что было поделать с собой. Доменный цех когда еще вступит в строй, а электросталеплавильный — вот он, еще немного — даст так нужную фронту сталь.
И этот день наступил! Памятный, поистине исторический день.
19 апреля 1943 года. Вечер. Гудит наша печь № 1, кипит в ней сталь. Гостей в цехе больше, чем рабочих. Вон первый секретарь обкома партии Н. С. Патоличев, начальник строительства А. Н. Комаровский, директор завода Я. И. Сокол, начальник цеха И. Я. Айзеншток… Все радостно взволнованы, то и дело посматривают на часы.
21 час 05 минут. Раздается команда: «Пускать!» Сталевар Семен Ефимович Черных что-то говорит своим подручным, и они бросаются к печи. Трудно передать словами, что творилось, когда по желобу пошла первая челябинская сталь. Вот вспыхнула красная ленточка, перекинутая через желоб (вместе с ней была протянута тонкая лента из алюминия), — вверх брызнули тысячи ярких искр. И цех буквально содрогнулся от криков «ура!» и аплодисментов. А металл уже льется в ковш, и так вокруг становится светло, что хорошо виден укрепленный вверху, над нашими головами, транспарант со словами: «Все для фронта, все для победы!»
Я, как и другие, долго находилась под впечатлением от этой первой заводской плавки. Все ее участники воспринимались мной, как герои, хотя были они обыкновенными, очень скромными людьми.
С тех пор прошло уже больше сорока лет, но я хорошо помню, что первую плавку готовили сталевары Семен Ефимович Черных и Павел Михайлович Кочнев, подручные сталевара Михаил Петрович Зимин и Афанасий Васильевич Чугунов. Завалку электропечи шихтой выполнял машинист завалочной машины Иван Осипович Бынин, а пультовщицей была Варвара Ивановна Кудряшова. Технологический процесс плавки осуществлялся обер-мастером Иваном Никитовичем Емелихиным, мастерами Константином Архиповичем Михайловым и Александром Ивановичем Спасским. Химический состав той первой нашей стали делала лаборант Татьяна Николаевна Балаба, канаву под слив металла собирали Иван Никифорович Азопкин и Николай Николаевич Андреев. Ковшевым был Федор Михайлович Корнеев, а разливал металл обер-мастер Георгий Михайлович Бородулин.
А потом произошло еще одно событие, которое круто изменило мою судьбу.
В цехе работало три электропечи. По службе мне приходилось наведываться к сталеварам, выяснять с ними различные вопросы. Но даже когда и не было такой необходимости, какая-то сила меня направляла к электропечам. Огонь манил, завораживал. Могла часами любоваться отблесками пламени, бушевавшего за печной заслонкой, следить за четкими движениями сталеваров. И вот однажды задала себе вопрос: «А я бы разве не сумела?»
В ту далекую пору все операции, связанные с выплавкой металла на электропечи, были физически нелегки, потому что требовали немалого ручного труда. По это меня, женщину, и не пугало, физических нагрузок не боялась. Была я здоровой, крепкого сложения.
Когда поделилась своим сокровенным с подружками, они посмеялись. И многие годы спустя, мои подруги по работе и комсомолу Маша Родионова и Алевтина Сарафанова напоминали, как отговаривали меня, ссылаясь на то, что не женское это дело — сталь варить. А я кипятилась, обижалась.
— Как по-вашему, женское дело — водить поезда? — наседала я. — Не женское. А вот в железнодорожном цехе есть женщины-машинисты. И водят они поезда ничуть не хуже мужчин.
Действительно, в железнодорожном цехе завода были две женщины — машинисты паровоза: Екатерина Колбина и Людмила Подсевалова (Сергеева). О последней даже был снят документальный фильм «Почетное право», она еще до войны, когда работала на Магнитогорском металлургическом комбинате, стала первой в стране девушкой-машинистом внутризаводского транспорта. На ЧМЗ приехала в сорок третьем, возила изложницы с горячим металлом.
Пошла я к начальнику цеха И. Я. Айзенштоку, сказала: хочу работать подручным сталевара.
— Почему именно подручным? — удивился он.
Я начала объяснять:
— Во-первых, я крепкая. Во-вторых, даже от печей сейчас уходят мужчины на фронт. Кто их заменит?
Из комсомольско-молодежной фронтовой сталеварской бригады имени Героя Советского Союза Василия Зайцева, которую возглавлял Михаил Зимин, в Уральский добровольческий танковый корпус ушел Дмитрий Чернов. Это был один из первостроителей завода, отличнейший подручный. Помнится, прощаясь, он говорил: «Буду беспощадно истреблять фашистов, давить их гусеницами танка, а вы, сталевары, бейте гадов нашей челябинской сталью!»
И механик-водитель Дмитрий Николаевич Чернов воевал достойно. Войну закончил в Праге. Был награжден орденом Славы 3-й степени, медалями «За отвагу», «За взятие Вены», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги». Демобилизовавшись, вернулся на ЧМЗ, снова стал сталеваром. К наградам за ратный подвиг добавились награды за геройский труд — орден «Знак Почета», медали «За трудовое отличие», «За трудовую доблесть».
Были мне известны и другие факты. В феврале сорок третьего строители и металлурги сформировали добровольческий лыжный батальон. В его составе из нашего цеха на фронт отправился А. А. Докучаев, из отдела снабжения — М. П. Синюков. В числе добровольцев были работники механического цеха — слесарь А. М. Кульшарипов и токарь А. М. Овчинников, бригадиры З. Г. Ракитин и А. Я. Рераховский, слесари Л. П. Транин и М. А. Кучуков. Они, к нашей великой печали, не вернулись с полей войны, и в музее комбината на мраморной плите золотом горят теперь их имена. На комбинате их помнят, гордятся ими. В сорок третьем они помогли мне испытать себя на гражданскую зрелость.
…И еще об одном веском аргументе заявила я тогда начальнику цеха:
— Я сталинградка. Фашисты разрушили мой родной город. Я хочу мстить им за это моим металлом!
Глаза у начальника цеха потеплели, говорит:
— Давай свое заявление, подпишу…
Михаил Петрович Зимин был первым, кто увидел меня в печном пролете в сталеварской робе.
— С каких это пор табельщики стали носить спецовку? — спросил он иронически.
Я объяснила, что теперь буду работать на его печи. Зимин был настолько поражен, что не нашелся сказать ничего другого, как только протянул:
— Так ты же баба…
Пришлось действовать решительно.
— Говорите, что делать! Шутить будем потом…
Зимин был отличным сталеваром, за свой труд в годы войны он удостоен ордена Ленина. Но что было делать: профессию сталевара считал привилегией одних мужчин и не хотел, чтобы я оставалась в бригаде. Пришлось искать заступничество у старшего мастера Ивана Никитовича Емелихина.
А потом Зимин сдался. Видел, конечно, что я старалась вовсю, что ничуть не отставала от других. Словом, была доброй помощницей не только у второго подручного Николая Деревянова, но и у первого, Ивана Чмона. Они мне всегда доверяли, надеялись, что не подведу. И за всю войну не было такого случая.
На заводе быстро узнали, что на первой электропечи подручным сталевара работает девушка. Но всерьез очень немногие принимали это. Шло время, а я не только не помышляла уходить, а даже продвигалась по служебной лестнице, от третьего подручного ко второму, от второго — к первому. Однажды к нам на печь пришел редактор заводской многотиражной газеты «Челябинский металлург» Г. Романов, попросил написать в праздничный номер о том, что мной руководило, когда я бралась за такую неженскую работу, какие у меня планы на будущее.
Заметка получилась небольшая, назвала ее «Мщу за Сталинград». Были там такие строки:
«Я сталинградка. Подлые гитлеровские звери разрушили мой родной город. Я решила мстить им за это, мстить стахановским трудом. На ЧМЗ я первое время работала табельщицей в электросталеплавильном цехе. Но меня тянуло ближе к производству. И вот я стала работать у печи. Много труда и энергии пришлось приложить, но они не пропали даром. 27-ю годовщину Великого Октября встречаю как первый подручный сталевара».
